Выложу пожалуй здесь часть квенты, сохранности ради.

Я и мой брат родились в 3266 году Второй Эпохи в городе-гавани Андуниэ. Несмотря на сумрачность и тяжкость наступивших дней, мы жили в радости и счастье. Наши родители были благородными и мудрыми людьми. Отец слыл отважным мореходом, что в те времена очень ценилось, ибо ветра все реже прислушивались к нашим просьбам, а море обрушивало свой гнев на корабли и топило их. Каждый раз, провожая его в море, мать по старой традиции возлагала на бушприт венок ойолайрэ и подолгу стояла на пристани, сначала провожая взглядом белоснежный парус, а потом просто вглядываясь в далекий горизонт. Домой она возвращалась поздно, и глаза её были всегда налиты печалью. Хоть наша мать и не признавалась, но мы с братом знали, что она всегда плачет в тишине. Это было тяжелое время для всей нашей семьи. Но время продолжало свой ход, и её печаль приглушалась заботами о нас. Мать много рассказывала нам о древних сказаниях и их героях, но более всего мы любили слушать об дивного вида кораблях управляемых прекрасными и мудрыми эльфами, что некогда приплывали к берегам Нуменора. Она рассказывала, что там, далеко на Западе, есть Одинокий Остров Тол-Эрэссея и что в былые дни, самые дальнозоркие могли увидеть дивное сияние его маяка. Обычно после её рассказов, мы ранним утром, когда на небесном куполе еще была видна звезда Эарендила, бежали к берегу и всматривались вдаль, надеясь хоть на краткий миг увидеть заветное сияние, но ничего не было, перед нашим взором открывались лишь безбрежные воды океана Белегаэр. Всё чаще на остров налетали темные и угрюмые тучи и всё реже мы приходили к берегу, чтобы вновь всмотреться вдаль. Когда же к порогу нашего дома подступала ночь, мы с братом садились рядом матерью, сидящей у каминного огня, и слушали её тихое пение. Говорят, мастерство певца определятся способностью возбудить в сердцах слушателей образы из песни. Она прекрасно пела, и голос её проникал в самые глубины души. Тогда мы часто говорили ей, что её пение не уступает эльфийскому, хоть никогда и не слышали пение эльфов, но так мы думали. В такие моменты она всегда смеялась и с улыбкой говорила, что она не обладает даже малой долей того, что доступно Эльдарам. Мы, конечно же, ей не верили.
Через год вернулся наш отец (13 день Notuile(май), 3274 года ВЭ), но только для того, чтобы в скором времени снова исчезнуть, на этот раз, надолго. Его лицо было обветрено суровыми ветрами и изрезано морщинами. Совсем не таким мы запомнили отца в день его отплытия. Но улыбка у него была все та же, теплая и располагающая к себе, а смех не утратил былой живости. Уже долгое время я и брат не видели мать такой счастливой, все, кто знал её, говорили, что она хорошеет день ото дня, а её пение заставляет распускаться даже цветы. Она много времени проводила с отцом наедине, и порой мы видели, когда она, выходя из его кабинета, была опечалена. Тогда она молча уходила в небольшой сад, что рос недалеко от нашего дома, и подолгу бродила там. А мы заходили в кабинет отца и донимали его расспросами о его плаваниях. Он с улыбкой сначала смотрел на нас, а потом отлаживал все свои дела и уходил с нами к побережью, где мы часами гуляли и слушали его рассказы под клёкот чаек и шум моря. Как-то во время одной из таких прогулок, с юго-востока налетела грозовая туча и обрушилась проливным дождем, море вскипело и заволновалось. Я тогда рассмеялся, подставляя лицо падающим каплям и слушая рев моря. Отец с минуту смотрел на меня каким-то странным взглядом, потом сам, рассмеявшись, громко проговорил: “Раумохин!”. Возвращаясь домой, мы увидели нашу мать, стоящую у порога и ожидающую нас. Отец подбежал к ней и обнял, в тот момент нам показалось, что он что-то сказал ей, но мы не расслышали слов.
Подступил день, которого мы опасались и страстно не желали. Вновь на бушприт отцовского корабля был возложен ойолайрэ и его белый парус скрылся из виду. Лицо матери было печально и она, как и прежде, долго стояла на пристани. Это было 26 сентября 3274 года ВЭ. Тянулись дни, обремененные заботами, я и брат почти не покидали нашего дома, ибо по настоянию нашей матери, мы тратили почти все время на учение. Втайне мы учили язык Эльдаров, ибо искренне любили всё эльфийское и постигали мудрость предков настолько, насколько позволяли прожитые нами годы. Но Тень, распростёршая над Нуменором свои черные крылья, становилась всё отчетливее. И Король был уже немее терпим к Друзьям Эльфов. С каждым годом мать всё чаще вздрагивала от стука в дверь и все реже выходила из дому, опасаясь Людей Короля. Мне и брату это было не по душе, но мы ничего не могли сделать, нас бы сочли бунтовщиками и предателями, а потом казнили. В то время мы впервые задумались о том, чтобы покинуть Нуменор (3286 год ВЭ).
Утром, на 7-й день Ringare(декабрь) 3304 года в гавань Андуниэ вошел корабль “Tindafalle”, что в переводе означает “Блестящая пена”. А уже через пару часов его капитан стоял у порога нашего дома. Это был высокий мужчина с длинными седыми волосами и серыми глазами. В былые дни, без сомнения, его волосы были темными, словно беззвездная ночь. Конечно, это был наш отец, которого мы не видели уже тридцать лет. Встреча показалась холодной, но это было не так, сложившаяся на данный момент ситуация требовала решительных действий. Вечером, когда солнце опустилось за море, в Валинор, для того чтобы отдохнуть от дневного пути, состоялся семейный совет. Наш отец хотел в скором времени покинуть Нуменор и отправиться жить в Срединные Земли, но мать колебалась между еще хранимой любовью к Нуменору и сравнительной безопасностью Средиземья. Тогда мы с братом поддержали отца в его желании покинуть остров. В феврале 3305 года, собрав всё самое дорогое нашему сердцу, мы бежали из Нуменора, моля Манвэ послать нам попутный ветер, ибо в душе все еще жили опасения, что Король вышлет за нами погоню.
Наш путь лежал к северу и востоку. Отец хотел высадиться в гаванях Линдона, но на половине пути сильный шторм и холодный ветер застал врасплох наш корабль. Нас выбросило далеко на юг и, в октябре 3306 года с оставшейся командой мы вошли в залив Бельфалас. Поднявшись по Андуину Великому, мы бросили якорь в гавани Пеларгир. Это путешествие дорого далось всем нам. Из-за шторма и холодных ветров погибла часть команды, но самой тяжелой потерей была смерть нашей матери. Она погибла на третий месяц пути, её тело упокоили в себе Великие Воды. Почти год мы прожили в Пеларгире, в доме, который построил отец как временное убежище во время своего тридцатилетнего отсутствия. А после он объявил о своём решении, которое как мы поняли, он вынашивал и обдумывал уже долгое время. Он сказал, что его Время пришло. Наши попытки отговорить его, пресекались на корню. Вскоре корабль “Tindafalle” поднял паруса, и мы больше никогда его не видели. Холодную встречу, как казалось, устроило нам Средиземье. Теперь перед нами уже не вставали те картины, что появлялись еще в Нуменоре. Эти новые земли были чуждыми, не такими, какие мы себе представляли. Здесь все было иначе, росли другие деревья и цветы, вода была другой на вкус и жизнь, иная…
В 3324 году мы пересекли Каленардон и далее по Южному Тракту подошли к городу Тарбад. Уже через год, пройдя Главным Трактом, я и мой брат прибыли в Аннуминас. 3325 год ВЭ, 17 июля.